Эту картину несколько раз возвращали на доработку, ругали, говорили, что Меньшову изменило чувство вкуса. Госкино отказывалось принимать ленту, считая, что в ней много сцен пьянства. Однако Меньшов стоял на своем: «Переделывать не буду». После долгих споров и незначительных поправок фильм «Любовь и голуби» все же выпустили в прокат. И он навеки полюбился множеству людей.
Давайте вспомним некоторые фразы, которые смешат нас до сих пор и передаются из поколения в поколение.
— Людк! А, Людк! Тьфу, деревня!
— Ты идешь к этой горгоне?!
— Не, я к жене…
— Не пойду!
— Ну и сиди. Тока знай: я с сегодняшнего дня с тобой тоже в контрах!
— Она все спрашивает: «Куда деньги дел, куда деньги дел?»
— А куда деньги дел?
— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка.
— Как назвали-то?
— Кого?
— Девчушку-то?
— Раиса Захаровна!
— Мы из разных социальных пластов, но ведь нас судьба связала.
— Да какая судьба? По пьянке закрутилось, и не выберешься.
— Помру, Ваську на поминки позову, а тебя не пущy!
— Ёшкин кот!
— Кто галстук выбирал?
— Так это..
дюха.
— Надюха… мой компас земной…
— Ой, ты че сделала-то?
— Погладила.
— Да, кто ж его теперь завяжет-то?
— Ой.
— Ну все! Съездил на курорт! Все! Распаковывай чемоданы, Людка!
— Да не пил, не пил я! Хотя повод есть. День взятия Бастилии впустую прошел.
— Соль — это белый яд.
— Так сахар же — белый яд!
— Сахар — это сладкий яд.
— Раиса Захаровна, может, с хлебушком, а?
— Хлебушек — это вообще отрава!
— Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы… Ну правда жрать охота!
— Не «жрать», а «есть».
— Че?
— Да не «че», а «что»!
— Страшную весть принес я в твой дом, Надежда! Зови детей!
— А если это любовь, Надя?
— Кака любовь?!
— Така любовь!
— Эх Вася, Вася…
— Девушки, уймите вашу мать!
*
— Ах ты сучка крашеная…
— Ну почему же крашеная, это мой натуральный цвет волос!
Источник: pikabu.ru
|
Источник: www.liveinternet.ru
Девушки, уймите вашу мать!
Кикимор я не понимаю! Убери её, Надежда!
Инфаркт Микарда! Вот такой рубец! Вскрытие показало.
— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка.
— Как назвали-то?
— Кого?
— Девчушку-то??
— Раиса Захаровна!
Шо характерно — любили друг друга!..
Ну вот, день взятия Бастилии впустую прошел…
— Ах ты, сучка ты крашена!
— Почему же крашеная, это мой натуральный цвет!
– Деньги вот сюда прячь, карманчик, во, пришила. Чего вылупился? Иди отседова.
– Извините, что помешал вам деньги прятать.
А ты из меня сколько крови выпил?! Я ж спокойные дни на пальцах могу посчитать!
Ишь ты, орган движения они лечили, орган движения! Поотрубать бы вам к чёртовой матери эти органы-то!
Что характерно — обнаглели!
Брак — это добровольное рабство.
– Ну чего реветь-то?!
– Ой, чё делать не знаю! Ой, горе-то какооо!.. Лёньк, поросятам дал!?
Помру — Ваську на поминки позову, а тебя, оглоедку, не пушщу!
Совсем не держат ноги. Как ватные, ноги. До сих пор трясутся… руки
Я не очень пьяная, Василий?
— Кака любовь?
— Така любовь!
Ёшкин кот!
Это ж надо… забраться за тысячи километров от родного дома, чтобы в море встретить человека из своей же конторы…
— Я работаю в отделе кадров.
— Что ж вы так плохо за кадрами-то смотрите?
Надеюсь, что вы как интеллигентный человек не осудите нас за лучик счастья на темном небосклоне жизни.
— А если это любовь?
— Кака така любовь?!
— Обыкновенна!
— Любите ли вы этого человека?
— Ой, да какой это человек!
— Мы из разных социальных пластов, но ведь нас судьба связала.
— Да какая судьба? По пьянке закрутилось, и не выберешься.
Лестницу сломаешь, Надь. — Я тебе сейчас все рёбра переломаю!
Надюх, я только пару кружечек-то, вкус-то не забыть.
Во, доча, уезжаю на курорт. В бар там схожу. Этот, как его? Коктейль попробую.
— Людк? Пыс-пыс — то чё?
— Постскриптум. Ну, Послесловие.
— Саньк, может мы тоже пойдем с тобой состругаем себе снегурочку!
— Молчи уж, стругальщик!
Источник: statusas.ru
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..
— Соль — это белый яд.
— Как жить, дядь Мить?
— Чёй-то, Людк? Пыс пыс-то, чё?
— Курлы-курлы…Ну, Олька, давай говори матери как на духу — покупал батя голубей иль нет? Слышь, кому говорю-то?
— Людк, а Людк! Ты деньги брала, а?
— О, хватилась Надюха-то. А денежки-то бабай унес.
— Ну вот /* в смысле фиг */ тебе на платья и на мороженое,
а тебе Людка, вот /* целых два фига */ — на сапоги и на помады…
О-тать… будем теперь… голодом сидеть!
— Чет-ты размахнулась на двадцать пять рублей-то, Надюха, а?
— Ой! Иди! Целуйся там со своими голубями. Обдирай, обдирай нас как липок.
— Людк!
— Ну?
— Гну! Чё делать-то будем? Деньги последние были.
— А ты с книжки сыми.
— Щас я как те пульну! Много клал-то? Шоб сымать.
— Дак не я, ты клала.
— Прям чем так и убила б паразита!
— Ну, Людк, иди, неси сберкнижку.
— Где?
— Тама!
— А…
— А!
— А ты че стоишь, уши растопырила? Отцова заступница.
— Да не пил, не пил я! Хотя повод есть. День взятия Бастилии впустую прошел. Василий, это вы чем руки-то моете?.. Паразит!
— О! Уж закусывают. Ну как же. Я говорю, закусывают уже?!
— О! Саня пришла.
— Да не пил, не пил я! Хотя повод есть. День взятия Бастилии впустую прошел.
— Восемьдесят лет со дня рождения… Ух ты, а ей уж восемьдесят?!
— Василий, это вы чем руки-то моете?.. Паразит!
— А, ничего вы не петрите в красивой морской жизни.
— Режь меня — не понимаю. Я со своей кикиморой воюю, партизаню, ты ходишь — виноватишься. Че она у тебя рыпается?
— Дак из-за голубей все. Да она уже не сердится, ага.
— Шибанешь разок — все, как шелковая станет. Что характерно — обнаглели.
— Вот как у джигитов этот вопрос поставлен. Когда они разговаривают — она в комнату не войдет. Потому — горняки! То-есть, эти — люди с гор.
— Моего не видал?
— Конечно, где ж ему быть-то, как не здесь?
— Дак, Надюх, я только пару кружечек-то, вкус-то не забыть, ага.
— Шибанешь разок — все, как шелковая станет. Что характерно — обнаглели.Дак, Надюх, я только пару кружечек-то, вкус-то не забыть, ага.
— Надюха!
— Ты где бегал, черт малохольный?
— Страшную весть принес я в твой дом, Надежда. Зови детей.
— Кикимор я не понимаю… Убери ее, Надежда!
— Он у вагона стоял…
— Ну, кто стоял-то? Кто стоял? Василий?!
— Бревно! С вагона соскользнуло, кувырк на землю, одним концом Ваську по голове. Шибануло вашего отца, Людка! Все!
— Всё, всё. Теперь так и останется…
— Че останется?
— Косоглазие.
— Так он живой?
— Ты чё каркаешь, дура? Конечно живой! А глаз как это… один туда, один сюда. А вы че подумали?!!
— Страшную весть принес я в твой дом, Надежда. Зови детей.Чего такое?
— Фигура вторая. Печальная.
— Прости, Надежда.
— Обрыбишься!
— Потом вышел врач, говорит: умерла, дедушка, твоя бабушка.
— Шаг сделаю — не держат ноги. Как вата, ноги. До сих пор трясутся… руки.
— Выпей!
— Не надо! Санечка не любила этого…
— Инфаркт Микарда! Вот такой рубец! Вскрытие показало.
— Лёнь! Баб Шура-то померла!
— Нормально…
— Шо характерно — любили друг друга!..
— Знаете, как она меня называла? Никто не знает! Я ей говорю — Санюшка! А она мне — Митюнюшка!..
— А голос какой! Скажи ж, Надь! Как запоёт!
— Откопались уже?
— А че эт ты?
— Сон рассказываю. Приснится же, зараза такая.
— Потом вышел врач, говорит: умерла, дедушка, твоя бабушка. Беги, дядь Мить!
— Беги, дядь Мить!
— Умные они, ёшкин кот.
— Извините… Что помешал вам деньги прятать.
— Ну, ну, давай еще, раззвони по всему поселку! Трепло!
— Понял, вот.. сюда положишь, на булавочку застегнёшь.
— А расстегнётся?
— Ой! Ты чё наделала-то?
— Погладила.
— Да кто ж его теперь завяжет-то? Всё! Съездил на курорт!
— Проститься с другом имею право!
— Ну, Василий, мягкого тебе полёта.
— Как это место называется?
— Курорт органов движения.
— Все! Давай, распаковывай чемодан.
— Вот так, пуговку расстегнешь, и хорошо.
— Пуговку? Там же… юг!
— Культура!
— Ну, Людк! Ну красавица.
— Я другой узел вяжу.
— Ракушек мне привези… И пальму.
— Ой, дочь, пальму-то на себе переть?
— Веточку.
— Вот так, пуговку расстегнешь, и хорошо. — Пуговку? Там же… юг! — Культура!Ракушек мне привези… И пальму. — Ой, дочь, пальму-то на себе переть?
— Веточку.
— Товарищ Кузькин?
— Ага, Кузякин.
— Владимир Валентинович?
— Ага, Василий Егорыч.
— А, ну правильно, у меня профессиональная память.
— Я извиняюсь, вы тоже на курорт органов движения после травмы?
— Боже сохрани. Мне этот климат посоветовала моя экстрасенс.
— «Экстра»-кто?
— Сенс! Она будущее провидит.
— А то ведь как экстрасенса выявляют — его сразу на учет ставят.
Он тогда работает в государственном масштабе.
Провидит, что происходит за рубежом.
— Экстрасенс делает запрос в космос: «Так, мол, и так, мол! Как?»
— Шестнадцать гуманоидов нашли на месте аварии. Небольшого роста, в среднем метр двадцать. Зеленого цвета, бесполые (!). Знаете, такие мудрые грустные глаза.
— А вы что, их видели, Раиса Захаровна?
— Я, видела? Их никто не видел.
— Хрясь! И все, что болело — в мусорное ведро.
— Раиса Захаровна, а баба-то эта жива?
— О, еще как жива! Прекрасно себя чувствует. Правда, не узнает никого. Память почему-то отшибло. Но важен не результат, а процесс.
— Знаете, какой вопрос меня все больше и больше занимает?
— Надюха — мой компас земной.
— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка.
— Как назвали-то?
— Кого?
— Девчушку-то??
— Раиса Захаровна!
— Не понял…
— Ну, мой папа хотел мальчика, а родилась девочка — Я!
— Аааа…
— Но меня всегда удивляло другое. Как эти глупые птахи способны к нежности? Почему у людей все иначе? А?… Почемуу?
— Точно! Точно. Она мне говорит: «Куда деньги дел, куда деньги дел?»
— А куда деньги дел?
— Вот отчего такое, а?
— Вероятно, инстинкт размножения.
— Любовь. Вероятно…
— Так вот ткнула пальцем — ‘вот горячая точка. Он сейчас здесь’Вот отчего такое, а? — Вероятно, инстинкт размножения. — Любовь. Вероятно…
— Чёй-то, Людк? Пыс пыс-то, чё?
— Постскриптум. Послесловие.
— Как яму не стыдно, поросёнку!?.. Кобель!.. Вот ведь какой кобель батя ваш!
— Чего реветь-то?
— Ой, чё делать не знаю! Ой, горе-то како! Лёшк, поросятам дал!?..
— Дал.
— За шкирку его потрясь — и будет с него. А ну-ка сядь! Сядь! Куда идешь?
— Да в уборную я!
— И я с тобой!
— Что ж так плохо за кадрами смотрите? Бегают куда хотят ваши кадры
— Вообще-то, знаете, у нас текучки нет.
— А у нас текучка. Ох, кака страшна у нас текучка.
— Вы его любите?
— ?
— Любите ли вы этого человека?
— Ой… да какой человек. Да был бы это человек, да разве б он так поступил?
— Бог-то не тимошка, видит немножко.
— А если это любовь, Надя?
— Кака любовь?!
— Така любовь! Вот о чём должны вы были сначала подумать, Наденька!
— Кака тут любовь? Когда вон, воздуху мне не хватат. Надышаться не могу… А в груди прям жгёт! Прям жгёт, как будто жар вон с печи сглотнула!..
— Что такое? Что это вы на меня так смотрите?
— Людк, а Людк! Глянь, че делается. Это ведь она.
— Ах ты, сучка ты крашена!
— Почему же крашена? Это мой натуральный цвет!
— Ах ты, сучка ты крашена! — Почему же крашена? Это мой натуральный цвет!Девушки, уймите вашу мать!
— Девушки, уймите вашу мать! Тихо. Тихо. Зараза! «Людк, а Людк!» Тьфу! Деревня!
— Узнаю, кто из вас с отцом видится — прокляну.
— Соль — это белый яд.
— Так сахар же белый яд!
— Сахар это сладкий яд.
— Раиса Захаровна, может, с хлебушком, а?
— Хлебушек — это вообще отрава!
— Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы! Ну правда, жрать охота!
— Не «жрать», а «есть»!
— Чо?
— Да не «чо», а «что»!
— Элегию.
— Массне?
— Почему люди такие жестокие?
— Вон носки, рубахи стирать не умею.
— Но, но ты уже научился!
— Матерюсь.
— А мне нравится, это пикантно. Я привыкла. Хочешь, ЁШКИН КОТ, я тоже буду?
— Ты идешь к этой горгоне?
— Не, я к жене.
— Соль — это белый яд. — Так сахар же белый яд! — Сахар — это сладкий яд.Да кака судьба? По пьянке закрутилось — и не выберешься.
— Отпустите меня, Раиса Захаровна.
— Не убивайте меня, Василий. Я знаю, мы с вами из разных социальных пластов. Но ведь нас судьба свела.
— Да кака судьба? По пьянке закрутилось — и не выберешься.
— Ты перекинь думки-то свои, на хозяйство-то.
— Куда он все хотел-то, ты говоришь?
— О господи. Ну в бар, в бар!
— Где ж я ему возьму-то, этот бар?..
— Вот побарствует маленько и притопает.
— Мамка твоя плохая тута — дома, а папка твой хороший — вона, другу мамку себе заимел!
— А как в городе-то хвост-то тебе прижало, куда ж ты, мила моя, прибежала?! К маме!
— Однако, потоп сейчас будет.
— А ты из меня сколько крови выпил? Я ж спокойные дни-то на пальцах могу сосчитать!
— Чтой-то вы все взъерепенились, я погляжу.
— А ты из меня сколько крови выпил? Я ж спокойные дни-то на пальцах могу сосчитать!Чтой-то вы все взъерепенились, я погляжу.
— Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл, сказать пришёл? Ой, гляньте-ка, в глаза не смотрит — наверно, двойку получил!
— Полюбовница на спички денег не даёт.
— Что характерно, Лёнька не одобрил твой поступок.
— Когда Ленька-то топор-то подхватил, я манёхо не родила.
— Не пойду!
— Ну и сиди. Тока знай: я с сегодняшнего дня с тобой тоже в контрах!
— Помру — Ваську на поминки позову, а тебя, охламонку, не пушщу!
— Полюбовница на спички денег не даёт.Не пойду! — Ну и сиди. Тока знай: я с сегодняшнего дня с тобой тоже в контрах!
— Ишь ты, орган движения они лечили, орган движения! Поотрубать бы вам к чёртовой матери эти органы-то!
— С базара вон, в магаззин домой иду, вся трясуся.
— Васенька, ты че, прям сейчас, что ль? Увидят…
— По столовкам ходить не много радости.
— Все, хватит, запартизанились мы тут с тобой. Надо выходить из этого, как его, подполья-то.
— Ишь ты, орган движения они лечили, орган движения! Поотрубать бы вам к чёртовой матери эти органы-то!Васенька… Наденька… Васенька, ты че, прям сейчас, что ль? Увидят…
— Говорила: Оденься! Оденься! — Потеплело! Потеплело!
— А какие войска, сынок?
— На границу.
— Ой!!!
— Щас там тихо.
— Ну скажи ты ей!
— А че сказать-то, сынок?
— Чтоб не ревела…
— Надюх! Не реви!
— Вот, сынок, когда я служил, старшина веревочку натянет, как задницей задел — так наряд вне очереди.
— А когда я служил, у нас проволочку колючую натягивали. Немцы. А к ней мины… Наряд вне очереди.
— Слышь, сынок, ты там смотри, чтоб ни одна холера-то на нашу землю…
— Брось, брось, Василий, никто на нас не кинется. Не паникуй.
— Сань, может мы тоже пойдём с тобой — состругаем себе снегурочку, во жизнь-то…
Источник: www.kino-ussr.ru