Маленькие четверостишия поэта-сатирика Игоря Губермана – «Гарики» — как выстрел из лука в яблочко. Точно, лаконично, сильно, убойно. И каждый раз хочется сказать – Гениально, маэстро! Такие короткие и ясные шедевры способен создать только большой опыт и весьма острый ум.
Немного грустные Гарики о «возрасте счастья»
Ближе к ночи пью горький нектар
под неспешные мысли о том,
как изрядно сегодня я стар,
но моложе, чем буду потом.
Я хотя немало в жизни видел,
в душу много раз ронялась искра,
всё-таки на Бога я в обиде:
время прокрутил Он очень быстро.
Время жизни летит, как лавина,
и — загадка, уму непомерная,
что вторая её половина
безобразно короче, чем первая.
К очкам привыкла переносица,
во рту протезы, как родные,
а после пьянки печень просится
уйти в поля на выходные.
Я курю, выпиваю и ем,
я и старый — такой же, как был
и практически нету проблем
даже с этим — но с чем, я забыл.
Кончается жизни дорога,
я много теперь понимаю
и знаю достаточно много,
но как это вспомнить — не знаю.
В органах слабость,
За коликой спазм
Старость — не радость
Маразм — не оргазм.
Белый цвет летит с ромашки,
вянут ум и обоняние,
лишь у маленькой рюмашки
не тускнеет обаяние.
Прочтите надо мной мой некролог
в тот день, когда из жизни уплыву;
возвышенный его услыша слог,
я, может быть, от смеха оживу.
Болтая и трепясь, мы не фальшивы,
мы просто оскудению перечим;
чем более мы лысы и плешивы,
тем более кудрявы наши речи.
На душе моей не тускло и не пусто,
и, даму если вижу в неглиже,
я чувствую в себе живое чувство,
но это чувство юмора уже.
Подруг моих поблекшие черты
бестактным не задену я вниманием,
я только на увядшие цветы
смотрю теперь с печальным пониманием.
К ночи слышней зловещее
цоканье лет упорное,
самая мысль о женщине
действует как снотворное.
Когда устал и жить не хочешь,
полезно вспомнить в гневе белом,
что есть такие дни и ночи,
что жизнь оправдывают в целом.
Утечёт сквозь нас река времён,
кипя вокруг, как суп;
был молод я и неумён,
теперь я стар и глуп.
Я смотрю на нашу старость с одобрением,
мы заняты любовью и питьём;
судьба нас так полила удобрением,
что мы еще и пахнем и цветём.
Искры наших шуток очень разны,
но всегда унынию помеха,
мы шутить особенно горазды,
когда нам по жизни не до смеха.
Источник: IsraLove.org
Хочу поделиться некоторыми стихами Губермана,которые мне нравятся:)
Легко слова Эзопа эти
ко всем эпохам приложить:
«Хотя и плохо жить на свете,
но это лучше, чем не жить».
Прочел у некоего грека
(не то Эвклид, не то Страбон),
что вреден духу человека
излишних мыслей выебон
Я женских слов люблю родник
и женских мыслей хороводы,
поскольку мы умны от книг,
а бабы — прямо от природы.
В чужую личность мне не влезть,
а мной не могут быть другие,
и я таков, каков я есть,
а те, кто лучше, — не такие.
Вовлекаясь во множество дел,
Не мечись,как по джунглям ботаник,
Не горюй,что не всюду успел,
Может ты опоздал на «Титаник»
Еще Гераклит однажды
заметил давным-давно,
что глуп, кто вступает дважды
в одно и то же гавно.
В сердцах кому-нибудь грубя,
ужасно вероятно
однажды выйти из себя
и не войти обратно
Везде долги: мужской, супружеский,
гражданский, родственный и дружеский,
долг чести, совести, пера,
и кредиторов до хера.
Не плачься, милый, за вином
на мерзость, подлость и предательство;
связав судьбу свою с говном,
терпи его к себе касательство.
Хотя и сладостен азарт
по сразу двум идти дорогам,
нельзя одной колодой карт
играть и с дьяволом, и с Богом.
Решив служить, дверьми не хлопай
Бранишь запой, тони в трудах.
Нельзя одной и той же жопой,
Сидеть на встречных поездах
Носишь радостную морду
и не знаешь, что позор —
при таких широких бедрах
такой узкий кругозор.
Привычка думать головой –
одна из черт сугубо личных,
поскольку ум, как таковой,
у разных лиц – в местах различных.
Теперь я понимаю очень ясно,
и чувствую и вижу очень зримо:
не важно, что мгновение прекрасно,
а важно, что оно неповторимо.
В кипящих политических страстях
мне видится модель везде одна:
столкнулись на огромных скоростях
и лопнули вразлет мешки гавна.
На собственном горбу и на чужом
я вынянчил понятие простое:
бессмысленно идти на танк с ножом,
но если очень хочется, то стоит.
Есть в каждой нравственной системе
идея, общая для всех:
нельзя и с теми быть, и с теми,
не предавая тех и тех.
Весьма порой мешает мне заснуть
Волнующая, как ни поверни,
Открывшаяся мне внезапно суть
Какой-нибудь немыслимой херни.
Бывает — проснешься, как птица,
крылатой пружиной на взводе,
и хочется жить и трудиться;
но к завтраку это проходит.
Источник: pikabu.ru
Люди: Игорь Губерман: «Здравствуй, старость, я рад нашей встрече, я ведь мог и не встретить тебя»
24.11.2014
Знаменитые «гарики» — иронические четверостишия Игоря Губермана — принесли их автору любовь и обожание читателей.
Игорь Губерман предпочитает сам декламировать свои творения. Причем делает это с явным удовольствием, отнюдь не стесняясь нецензурной лексики, которой переполнены его детища.
«В толпе замшелых старичков уже по жизни я хромаю, еще я вижу без очков, но в них я лучше понимаю…»
— Игорь Миронович, в каком возрасте вам жилось комфортнее всего?
— Мне всегда комфортно было. Но, конечно, в молодости легче. Ведь тогда девки были красивше. Так что, если спросить меня, о каком периоде своей жизни я вспоминаю с тоской, наверное, отвечу: о самом молодом.
— Вы и тогда были непотопляемым оптимистом?
— Конечно. Знаете, здесь нет моей заслуги, думаю, это у меня гормональное. Скорее всего, от отца. Отец был советским инженером, на всю жизнь испуганным 1937 годом. Поэтому и шутки у него были печально-оптимистические. В 70-е годы, когда я еще жил в Советском Союзе, были популярны кухонные посиделки с друзьями. Там можно было поговорить на все темы, осудить советскую власть, выпить водки. Папа жил с моей семьей, и когда у меня собирались друзья, мог подойти к столу и сказать: «Гарик, тебя посадят раньше, чем ты этого захочешь».
— Кстати, о «гариках». Как появилось это название?
— Вместе со мной. Меня зовут Игорь, но дома всегда звали Гариком.
бушка произносила мое имя замечательно: «Гаринька, каждое твое слово лишнее!» Но в последние годы я замечаю, что появились сотни мариков, юриков, петиков, васиков. Один мужик из Екатеринбурга прислал мне большую поэму про историю России. Жуткая вещь. Но где-то в середине, на уровне Киевской Руси, потрясающие строки: «Но как бы тело не болело, стрелу татарскую кляня, оно у князя было цело и даже село на коня». Таким строчкам поэты могут позавидовать.
— И вы?!
— Я тоже завистлив. Как литератор. Меня не интересуют ни деньги, ни власть, ни новая машина, ни молодая жена. Я завидую удаче на том поле, на котором мог сыграть и сам — чужим четверостишиям. Хотя мне грех жаловаться на судьбу. В конце концов, мне удалось издать все, что выходило из-под моего пера. А есть же авторы дивных стихов, которые так и остались неизвестными. Вот такое народное стихотворение, явно написанное интеллигентом: «Слесарь дядя Вася меж берез и сосен, как жену чужую, засосал ноль восемь». Мне прочитали стих, и я чуть не помер от зависти, потому что написано в моей поэтике
— Знаете, что, несмотря на непростой жизненный путь, вас называют везунчиком?
— Слышал. Тут все очень просто. Моя самая большая удача — женитьба на Татьяне (дочь писателей Юрия и Лидии Либединских.). Как говорится, бабу, конечно жалко, но…
Это все шутки. На самом деле, мне в этом смысле несказанно повезло. В семейной жизни я счастлив уже 50 лет. Не знаю, как жена, но выбора у нее просто нет. По совету одного своего приятеля, я при заполнении анкеты в графе «семейное положение» пишу — безвыходное.
— Рассказывают, что в Тель-Авиве вы местная знаменитость.
— Не знаю, как насчет знаменитости, но на улице меня действительно узнают. Признаюсь, очень приятно. Особенно, когда мы идем с женой куда-то вдвоем и какой-нибудь известный человек, увидев меня, кланяется. Уж тут я чувствую необыкновенный прилив сил, особенно, если накануне дома Татьяна об меня ноги обтирала. Кстати, вспомнил забавную историю, связанную с узнаванием. Меня в Мадриде, в музее Прадо, в мужском сортире опознал русский турист. Стоим так, тесно прильнув, прижавшись к нашим писсуарам. Почему тесно? В старой Одессе над писсуарами часто вешали объявление: «Не льсти себе, подойди поближе». Это писали уборщики. Так вот, стоим мы, друг на друга не глядя, вдруг он наклоняется к моему уху и спрашивает: «Вы Губерман, который пишет «гарики»? И, не прерывая процесса, жарким шепотом стал мне говорить немыслимые комплименты. Я в это время, из чистой вежливости чуточку скосив на него взгляд, с ужасом увидел, что он пытается из правой руки переложить кое-что в левую, чтобы пожать мне руку. В общем, я ушел первым…
— Вы пишете на заказ?
— Несколько лет назад со мной произошла забавная история. Мне в Иерусалим позвонил владелец какой-то крупной туристической конторы из Нью-Йорка: «Игорь Миронович, через нашу контору тысячи людей ездят в разные страны мира. А к вам в Израиль боятся из-за вашей ситуации напряженной. Прошу вас, напишите что-нибудь такое призывное». И гонорар хороший пообещал. Вот я на фоне старого города и записал обращение к собратьям: «Мы евреям душу греем, и хотя у нас бардак, если хочешь быть евреем, приезжай сюда, мудак». Не знаю, поставил ли он в свой проспект мое воззвание, но гонорар таки прислал.
— Россия, похоже, вновь мечтает о возврате в Советский Союз.
— У меня есть один стишок, который я, по-моему, в книги никогда не вставлял. Просто предупреждал своих друзей, живущих на Западе: «Получив в Москве по жопе, полон пессимизма, снова бродит по Европе призрак коммунизма». И еще два моих любимых о России: «Везде все время ходит в разном виде, мелькая между стульев и диванов, народных упований жрец и лидер Адольф Виссарионович Ульянов». «Я Россию часто вспоминаю, думая о давнем дорогом, я другой такой страны не знаю, где так вольно, смирно и кругом».
— Что огорчает вас сейчас?
— Меня как непотопляемого оптимиста трудно расстроить. Старость навевает грусть. Правда, я и на эту тему умудряюсь шутить: «В органах слабость, за коликой спазм, старость — не радость, маразм — не оргазм». Несколько лет назад произошла забавная история в Лос-Анджелесе. Я выступал в крутом зале человек на 500. Озвучил эту шутку — смех вспыхнул одновременно и тут же потух. В резко наступившей тишине какая-то женщина громко и грозно сказала своему мужу: «Вот это запомни!» Впрочем, я считаю, что во всем надо уметь находить положительные стороны: «Полон жизни мой жизненный вечер, я живу, ни о чем не скорбя, здравствуй, старость, я рад нашей встрече, я ведь мог и не встретить тебя». «На свете жить с азартом так опасно, повсюду так рискованны пути, что понял я однажды очень ясно: живым из этой жизни не уйти».
Фото в заголовке с личной страницы «ВКонтакте»
«Факты и комментарии®»
Источник: baba-deda.ru